40 дней после переезда у меня были выключены все чувства и был этап жесткого выживания. В мой дом, который я еще не воспринимала своим домом, весь месяц приходили какие-то люди, которые что-то вносили, крепили, клеили, сверлили.
А после того, как я отметила на равноденствие окончание сорокадневного периода, включились чувства, да такие, что хоть ложись и помирай.
Я понимала, что нужно прореветься, но слезы не шли.
Я вспомнила это состояние. Так бывает всегда после того, как сделаешь большое дело. Все силы собирались, чтобы преодолеть вершину: рождение ребенка, переезд.
А потом, когда нужно много сил, чтобы приспособиться к новым условиям, их не хватает, потому что все они ушли на беременность и роды, или на подготовку, сбор вещей и переезд.
Именно тогда, когда суета улеглась, все поздравили и свалили, появляется огромная потребность в заботе. И чем более сильный, самостоятельный, все контролирующий человек совершил свой подвиг, тем больше он нуждается в заботе после большого события.
Парадокс в том, что люди привыкли считать его не нуждающимся в поддержке и заботе и дело ведь сделано.
А потребность в заботе может быть столь велика, что после вторых родов, не получив ее, я оказалась через неделю в реанимации, в состоянии «наконец-то! Люди заботятся обо мне и взяли часть моего груза контроля на себя». С тех пор я трепетно отношусь к этой потребности в заботе.
Сейчас я понимаю, что после переезда на Кубань в 2012, и развода я проходила курс массажа.
Массаж закрывал несколько моментов:
1. Во время массажа я могу отпустить контроль и не думать о том, что нужно сделать
2. В этот момент я обнажена и открыта как младенец, а это важный момент переходного состояния
3. Массажист помогает понять где я, где находятся границы моего тела.
Потому ощутив знакомое бессилие, я связалась с моей знакомой банщицей. Она сказала, что у нее появится для меня место через месяц, но на следующий день оказалось, что у нее внезапно освободилось время и баня, заказанная месяц назад для другого человека.
Мы поставили задачу: убрать то, что поднялось за прошедшие месяцы, она бережно держит пространство и свидетельствует то, что со мной будет происходить. Когда мы сели в машину, чтобы ехать в баню, я ощутила, что весь контроль теперь у Светланы и наконец-то слезы полились градом. До этого плакать я не могла.
Потом мы вошли в баню, и пока она готовила и договаривалась с пространством я прилегла и моментально провалилась в новорожденность, столь мне нужна была материнская забота. Я закрыла глаза и ощутила себя семидневной.
Я слышала, как мама за стенкой готовит мне ванночку для купания, и мне было хорошо и беззаботно. Мама рядом.
Потом началась банное волшебство. Светлана выкатывала меня солью с травами и пела старинные казачьи свадебные песни, те, которые грустные, о том, как старшая сестра пошла по жердочке на другой берег и утонула.
Поднялись две волны боли, сначала с младенчеством, потом с моей недосвадьбой. Я думала, что уже оплакивала это, но оказалось, что еще оставалась обида и она там в бане ушла.
А в следующий заход, когда я легла на живот, у меня поднялся ужас, огромный, невероятный. Я стала с ужасом ожидать прикосновение веников. И пока Светлана брызгала меня каплями с веников, я встречалась с ним.
Это ежедневное вторжение чужих людей в мое пространство весь месяц, оно напомнило мне вторжение в мое тело во время операции. И в том и в другом случае люди старались для моего блага, обустраивали мой быт и спасали мне жизнь, но мое тело впитало этот опыт как ужас, который сейчас поднялся.
Пока я встречалась со своими демонами, Свтелана надежно держала пространство, свидетельствовала и бережно сопровождала меня. И я сумела пройти дальше. Я увидела, как насилие над телом заставляет мой разум, мое Я занять место в самой маковкой, в самом верху черепа.
Теперь, когда я спряталась ТАМ мое тело можно бить, резать, насиловать… Я спряталась. И следом я скользнула в какое-то очень глубокое телесное воспоминание, родовое или полевое.
Я «вспомнила», ощутила как я – молодая беременная женщина, меня насилуют, потом отрезают груди и вспарывают живот, вытаскивая моего ребенка, а я в сознании. Никогда раньше я не добиралась до этого ужаса, обитавшего на задворках моего сознания. Ужаса, который я очень хорошо знала, но не осознавала.
У меня всегда была склонность уходить вниманием из тела. Мне приходилось сознательно следить за его сигналами, хочу ли я есть, спать, в туалет… Словно Я отдельно, а тело отдельно. И вот причина найдена. Все произошло за несколько минут. Я проговаривала то, что чувствую.
Светлана тут же прошлась по моему телу, обрисовывая руками его границы и сообщая мне что все цело и все на месте. Затем мы закрыли вычищенное пространство в сознании, где когда-то жил этот ужас опять же через работу с вениками и стихиями, разогрели его и убрали из тела холод, который обязательно сопровождает страх и ужас.
Домой я вернулась другим человеком. Я ехала по зеленым полям, любовалась на цветущие сады и поражалась невероятной синеве неба, зелени травы, словно мне выкрутили цветность на полную.
Это был мой первый такой банный опыт, когда работа не в группе, а индивидуальная, когда меня парила мастер, которая не давит, работает бережно, не проваливается в свои состояния вслед за мной и держит пространство.
Думаю, эти 4 часа в бане заменили мне полгода терапии.
Теперь я окончательно убедилась в том, что переход обязательно должен сопровождаться работой с телом: после вторых родов это была реанимация, после переезда в 2012 году и развода я брала курсы массажа, и только в этот раз я сознательно попробовала баню и теперь понимаю, почему баня в народной культуре сопровождала все большие переходы.
Проживание переходных состояний – это трудный путь души. Изменение происходит именно с неё. Но наша душа находится в теле, и в народной культуре во время переходы с телом работали очень основательно.
Малыш приходит на свет и повитуха, а затем мама его ладит-правит, парит и моет в бане.
Роженицу обязательно распаривают и «лепят» ей новое тело. Не так просто после постепенных девятимесячных изменений привыкнуть к новой механике тела, когда ребенка в животе уже нет.
В свадебном обряде обязательно была баня перед венчанием, а потом была баня после первой брачной ночи.
Баню топили и в ней парились после возвращения с кладбища, чтобы смыть с себя холод и следы смерти.
Баня топилась для вернувшихся из странствий, чтобы смыть с него чужое и сделать своим, безопасным.
В обряде перехода есть три этапа:
1. Потеря своего социального статуса, по сути смерть того, кем человек был раньше.
2. Переходный период, когда человек скорее относится к иному миру. Раньше это выражалось в ношении особой одежды: белой, черной, грязной… той, что свидетельствует о нечеловеческой природе. Так же о нечеловеческой природе свидетельствует обнажение. Голый человек лишен социального статуса, как и новорожденный, который рождается голым, и его другие люди заворачивают в пелены, определяя его новый статус среди людей.
3. Обретение нового статуса, которое выражается в новых правах и обязанностях и отмечается новой одеждой.
С этой точки зрения баня, где человек обнажает тело и отдается в руки другого человека, который его парит и правит – место самого пика перехода.
К сожалению, такие банщицы, как Светлана Скалозубова редки, и если у вас есть возможность попасть к ней – вам здорово повезло.
Но Светлана – не единственная кто на ты с банным миром. Свои первые знания о ТАКОЙ бане, о самой сути бани, я получила много лет назад от Ариды, руководительницы женского круга Веджена, которая многому меня научила.
Именно благодаря знаниям, полученным от Ариды, я поняла, какая ценность – мое недавнее знакомство с мастерицей банного дела, именно поэтому я предпочла баню с проверенным человеком, курсу массажа. И не прогадала. Мой годовой послепереездный переход я буду раз в сезон поддерживать такой баней.
.
авторизуйтесь