Сегодня прочитала интересную статью о том, как в советское время менялось устройство деревенской избы, и это значимо для нас, городских жительниц. Да-да.
До ХХ века деревенская изба (отапливаемое помещение) была квадратной и, по нынешним меркам, небольшой. Примерно 18-30 кв.м. А жили в ней три поколения, по 10-15 человек.
⠀
Летом все расползались по двору, сеновалам, и прочим неотапливаемым помещениям, а зимой ютились все в одном пространстве.
⠀
Старики и малыши спали на печи, дети на палатях (большой полке над входом) взрослые на лавках и полу.
⠀
И в этом пространстве обязательно было место хозяина и хозяйки.
⠀
Бабий👩 угол или кут был дальним от входа, и расположен у устья печи. Окно, напротив устья печи выходило на улицу, так что хозяйка, пока готовит, могла быть в курсе происходящего в деревне. Это было сугубо женское пространство, отгороженное от остальной части избы стеной или тканевым полотном.
⠀
Без разрешения хозяйки туда никто не мог зайти. Ни гостья, решившая помочь с приготовлением обеда, ни хозяин, от которого хозяйка в своем куте спрятала бутылку самогона. Там хранилась хозяйкина утварь, там же хранились магические предметы и хозяйка проводила магические обряды, вроде убирания сглазов, испугов и т.п.
⠀
Такое же пространство было у хозяина👨, это был сундук, на котором хозяин мог спать, и сундук находился у ближайшего ко входу угла. Этот сундук назывался конёк, отсюда фраза “его конёк”, то есть тут он абсолютный хозяин.
Женщинам на конек присаживаться было неприлично.
⠀
Итак, хозяин был у двери, и следил кто входит и выходит. Хозяйка занималась тайным, закрытым от всех. Если кут хозяйки скрыт, то кут хозяина на видном месте.
⠀
И сейчас в чате курса “Как взрастить чувство собственной ценности” идет обсуждение того, что у многих в доме нет своего места. Это удивительно, но я видела много домов по 150-250 квадратов где ни у хозяйки, ни у хозяина нет своего места.
⠀
Да что уж говорить, я сама 4 года прожила в огромном доме и работала за кухонным столом, пока не организовала всех домочадцев на создание моего кабинета. О том, что в доме есть мужчина, вообще часто можно догадаться лишь по обуви 45 размера.
А ведь наш дом отражает наши представления об устройстве мира и о своем месте в этом мире. И если у хозяина и хозяйки нет своего места, куда никто не смеет совать свой нос, то… а хозяева ли они?
⠀
Особенно интересно наблюдать за домами, где у детей есть свое место, а у взрослых нет. Обычно там и дети довольно тревожные, потому что по сути родители возлагают на них ответственность за все происходящее, начиная от “Куда мы пойдем гулять?” до “Ну вот, из-за тебя у меня сегодня плохое настроение”.
⠀
Все сломалось в 30-х годах, когда советская власть стала бороться с сильными управленцами: кулаками-большаками.
⠀
Советской власти был нужен инфантильный гражданин, который будет бояться мнения партсобрания и тех, кто старше.
⠀
Я тут летом взялась читать детям любимую книгу детства “Кыш и я в Крыму”, дело происходит в 1972 году, супруги, родители семилетнего мальчика, там только и делают, что постоянно извиняются за свои безобидные поступки, которые не приносят никому вреда или в постоянной готовности к тому, что сейчас им скажут, где они оплошали.
⠀
В итоге книгу мы не дочитали, я устала пояснять детям, что взрослые ведут себя тут странно и это ненормально.
⠀
А вот как результат стараний отразился в устройстве деревенского дома, когда в 1960-х годах в деревнях массово начали перекладывать печи, разворачивая устья печи от дальнего угла к двери, так что кухня стала проходным местом у порога:
⠀
“В первую очередь оказывается нарушенным устойчивое отношение двух топосов: кухни и припорожного пространства. Хозяйка теперь готовит у порога, а спит в горнице. Одно место накладывается на другое и вытесняет его значение.
⠀
Выражаясь в структуральных категориях, закрытое переносится в наиболее отрытое, внутреннее — во внешнее и (с определенной долей приближения) женское — в мужское.
⠀
Когда кухня (куть) пребывала на своем «традиционном» месте, она была «закрыта» символически и укрыта визуально — если не перегородкой, то самим корпусом печи — от чужого взгляда с порога. «Гость живи как дома, а в шомышу не ходи» [Зеленин 1914: 40] — так потребность в этой закрытости эксплицировалась в некоторых регионах.
Считалось, что чужак мог, например, сглазить молоко или квашню, находившиеся там (подробно об этом см.: [Степанов 2011]).
⠀
Как известно, без приглашения хозяина гость вообще не проходил в избу, он оставался у порога. Теперь же положение меняется — кухня переносится к порогу, и ни о какой «закрытости» в прежнем смысле речь идти не может[19]. Она уже и не называется кутью.
⠀
Припорожная зона всегда была пространством проходным, а следовательно, наиболее незащищенным. Поэтому расположение именно здесь хозяйской кровати могло быть не случайным.
⠀
Теперь же хозяева переходят спать в горницу. Но, семья в связи с сокращением численности, уже вся ночует там. Отныне любой вошедший попадет прямо на кухню. Если хозяйка тоже находится на кухне, ему сразу открываются все осуществляемые ею процессы. Если она в избе, то перегородка закрывает кухню от нее самой, а не от вошедшего.
⠀
Собственно говоря, кухня отныне является единственным путем в избу. Хозяйки, таким образом, перестают контролировать свой топос, как это было раньше, да и вообще лишаются своей приватной зоны”
⠀
Вот и смена ролей, вот и “я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик” отражаются в устройстве избы. Кто в доме хозяин и кто за все отвечает? Кто без защиты и теперь открыт всему.
⠀
То, что в городских квартирах сейчас у взрослых нет своего места - лишь следствие начавшегося в начале ХХ века процесса.
⠀
А у вас есть свое место в доме?
авторизуйтесь