Не так давно (пост с фото Кейт Миддлтон) мы говорили о том, что чувство собственной ценности в нас закладывается еще в утробе матери и зависит от того, чувствовала ли ваша мама себя ценной в тот период. А постом раньше я говорила о том, что мы – часть семейной системы, и в ней всегда есть тот «урод», которым система готова пожертвовать для своего выживания.
Следующий слой фундамента чувства собственной ценности – роды и послеродовой период. Если женщину не подгоняют, не стимулируют, над ней не висит дамокловым мечем кесарево, потому что она не уложится в отведенные кем-то рамки; если она чувствует себя в безопасности, окружена заботой, она – ценна – то и ребенок чувствует себя в безопасности и ценным. Роды – древний физиологический процесс, в котором и ребенок, и мама танцуют парный танец движениями и гормонами. И любое вмешательство в него воспринимается как: «Кругом война? Маме не оказалась в безопасном месте? Ей даже не дают безопасно родить? Она – та самая жертва семейной системы? Я не ценен!».
А потом практика разлучения матери и ребенка, которая встречается и сейчас, а когда рождались мы – была повсеместной.
Видели ли вы хоть один вид млекопитающих, которые сразу после родов покидали бы своих новорожденных малышей? Даже если эти малыши из травоядных и встают на ножки спустя несколько минут после родов? Нет. Маме и малышу важно познакомиться и научиться жить друг с другом. А для этого нужно постоянно, безотрывно касаться друг друга, внюхиваться друг в друга, видеть друг друга. Ситуация, когда этого не происходит – смерть.
Малыш, который только родился и оказался один, не возле мамы или другого взрослого человека, получает сигнал: все умерли, тебя бросили, ты никому не нужен и ни для кого не представляешь ценности. Мама, кстати, на подсознательном уровне проживает те же чувства. Тысячелетиями женщина после родов оказывалась без ребенка только в случае смерти этого ребенка. Потому часто, после такого разлучения, когда ребенка приносят, мать не чувствует к нему ничего. Ее подсознание уже включило режим горевания, а тут нужно ухаживать за каким-то малышом. Малыш все еще продолжает воспринимать мир через мамины чувства. А тут он получает сигнал, что даже для мамы не ценен.
Переломить эту ситуацию можно. Я сама после родов оказалась на 14 дней в больнице без дочки. После родов 40 дней маме и ребенку хорошо бы полежать, маме восстановиться (связки размягчены и пока они не придут в добеременный тонус, а это 6 недель, вертикальное положение способствует опущению органов), малышу научиться дышать (знаете эти остановки дыхания у малышей?), поддерживать температуру, научиться сосать грудь и выспаться после родов. У нас с дочкой этих 40 дней не случилось, и я назначила их после возвращения из больницы.
Было не очень приятно: я сама еще по стеночке хожу, а тут младенец, к которому у меня никаких чувств, а мне говорят, что это моя дочь. Пришлось идти от разума. Я знала, что гормональный баланс восстановится, если мы будем постоянно вместе, касаться кожа к коже, нюхать друг друга, видеть друг друга и тогда к трем месяцам включится то самое чувство материнства, когда смотришь на своего ребенка и таешь.
Так же я знала, что если убрать смесь и стимулировать грудь сосанием, то молоко придет. У некоторых народов малышей растили бабушки и кормили внуков грудью, да и нерожавшие женщины вскармливают приемных детей своим молоком. Что уж говорить обо мне, если мое тело 9 месяцев заводило этот комбайн? Он еще 9 месяцев разводило бы его обратно, а сейчас фабрика молока еще под парами и только дай сигнал. Через три дня смесь была убрана окончательно и дочка кормилась еще долго.
Возвращаясь к чувству собственной ценности: роды и послеродовой период – еще один кирпичик. Если ваша мама чувствовала себя в безопасности, вас не разлучали, и она могла 40 дней заниматься только вами, а о ней заботилась семья – то она чувствовала себя ценной, и вы тоже. Если же нет, то тут прореха, которую нужно закрывать.
авторизуйтесь